How to make a project about a crowd without morality?
How to identify sore spots, without manipulating the viewer?
My project focuses on indoctrination and a chance of freedom of choice.
One definition of "indoctrination" is "teaching someone doctrine without developing critical perception." The main difference between indoctrination and learning is that indoctrination describes an object as a subject, while learning suggests viewing something dispassionately and, literally, objectively.
In my art I often use the technique of duplication. And this time I also want to use it. Because what better way to talk about the crowd, if not a multitude of objects.
The indoctrination of the population in its concept opposes itself to free choice. Its nature is aimed at piercing society through and through by unshakable doctrines, excluding the very fact of alternative thinking.
Doctrine from the standpoint of indoctrination is a monolithic entity. It expects to exist in its own unshakable state for all eternity. In all its suffocating materiality, it is easily corroded from the inside out and fully aware of its vulnerability. Indoctrination knows when it’s time to be big and how to become quiet, mimicking education to grow conformity, devouring more and more followers into its hospitable body.
By opposing oneself to this body of conformity, free choice itself becomes a virus, existing in the range of leeway (relative freedom of action?) and moving towards the cultivation of critical thinking. And this struggle lasts as long as these concepts exist - a totalitarian society and not constructed by its freedom.
Freedom of choice.
как сделать проект про толпу без морали?
как обозначить больные места, без манипуляции зрителем?
Мой проект будет посвящен индоктринации.
Одно из определений понятие «индоктринация» как «обучение кого-либо доктрине, без включения критического восприятия». Основное отличие между индоктринацией и обучением – индоктринация описывает объект как субъект, обучение же предлагает рассматривать что-либо бесстрастно и, в буквальном смысле, объективно.
Мое искусство часто использует прием дуплицирования. И в этот раз я тоже хочу им воспользоваться. Потому что как лучше говорить про толпу, как не множеством объектов.
ВЫБОР
Индоктринация населения в своем понятии противопоставляет себя свободному выбору. Ее природа направлена на то, чтобы прошивать общество насквозь непоколебимыми доктринами, исключая сам факт альтернативного мышления.
Доктрина с позиции индоктринации - монолитная сущность, рассчитывающая существовать в своем же непоколебимом состоянии вечность. Во всей своей удушающей материальности, она легко разъедается изнутри и понимает свою уязвимость. Индоктринация умеет становится тихой, мимикрировать под обучение, выращивает конформизм, как вирус, пожирающий все больше последователей в свою гостеприимное тело.
Противопоставляя себя этому телу свободный выбор сам становится вирусом, существующий в диапазоне относительной свободы действий и двигающийся в сторону внедрения (развития?) критического мышления. И эта борьба длится так же долго, сколько существуют эти понятия - тоталитарное общество и не сконструированная им свобода.
Свобода выбора.
SHELLS:
This is something from childhood. Your knees smell of sand, they pull you out of the water - "look, your lips are already blue" and lead you to eat boiled potatoes with dill and wash it down with milk. Nearby, at eye level, beach vendors pull out their treasures - animal figurines constructed from shells. I want a fairy-tale bird, but they tell me that I will break it, I agree with a frog, but they tell me - "this is a dust collector, are you going to wipe the dust from it?" - and, without waiting for an answer, they lead me further from the sun. But I'm still burned, and I'm smeared with sour cream. I smell funny, and it hurts to lie on all sides. They scold me for this and promise not to take me to the beach anymore.
But, as soon as the burnt skin begins to peel off me, like a young potato, I quietly push my parents to the beach and again put me on my knees in the sand. This is how the understanding of quiet resistance comes.
In a couple of years, the Soviet Union will collapse and we can no longer afford to go to the sea. My parents adapted to the new conditions of the capitalist world, and, after a while, I found a discarded frog made of shells in the trash. I take it, wash it carefully and it falls apart, like that child's personality that is absolutely free inside, although a priori not independent.
Then time passes and a new identity comes. Timothy Morton writes about black ecology, and what shells are already out, they are the remnants of the colonizer position, and they have no place in the era of anti-romanticization and anti-total-exploration of nature. There is another freedom, another resistance, the resistance of the masses through choice.
The choice to oppose the repeal of the law on domestic violence. The choice of going to protests. The choice to donate small, but regularly to animal shelters. The choice is to wash the garbage before sorting. The choice is making small things that form the bubble of escapism and create a sense of the struggle with the system.
The choice not to go to the beach of my childhood - because this piece of land was taken over by your own country and the only available way to resist it is not to accept.
The choice to say "no, it's wrong" to my own parents, who once supported the fall of one huge system of suppression of personality, only to put the next one around them.
The choice to leave the home, work, stability, the choice to get out of the bubble and understand that these small things were really not enough.
And what would be enough?
In forced emigration, I was more often drawn to the big water. A sort of vacation illusion. Then pebbles and shells settled in the pockets - as symbols of relocation and forced integration, they mixed together to continue to exist in this hybrid form.
A hybrid form of a migrant, which is no longer determined in its environment by its living area, level of language proficiency, or line of work. Now my main definition is that I am Russian, and I don’t want to admit it on another occasion.
I gathered all the objects I found around and fixed them that way because I can't fix myself.
And they formed into figures of shells and stones.
What are the odds
РАКУШКИ
Это что-то из детства. Коленки пахнут песком, тебя вытаскивают из воды - “вон, уже губы синие” и ведут есть вареную картошку с укропом и запивать все молоком. Рядом, на уровне глаз пляжные торговцы достают свои сокровища - собранные из ракушек фигурки животных. Я хочу сказочную птицу, но мне говорят что сломаю, я соглашаюсь на лягушку, но мне говорят - “это - пылесборник, ты что ли с нее пыль вытирать будешь?” - и, не давая ответить, ведут дальше с солнца. Но я все равно уже сгорела, и меня мажут сметаной, я смешно пахну, и больно лежать со всех сторон. Меня ругают за это и обещают больше не брать на пляж.
Но, как только сгоревшая кожица начинает слезать с меня, как с молодой картошки, то я тихо продавливаю родителей и снова оказываюсь на коленках в песке. Так приходит понимание тихого сопротивления.
Через пару лет Советский Союз развалится и мы больше не сможем себе позволить ездить на море. Родители адаптируются к новым условиям капиталистического мира, и, через некоторое время я нахожу у помойки выброшенную лягушку из ракушек. Я беру ее, тщательно мою и она разваливается, как и та, детская личность, что внутри абсолютно свободна, хоть и априори не самостоятельна.
Потом проходит время и приходит новая идентичность. Тимоти Мортон пишет про черную экологию, и какие там уже ракушки, они остатки позиции колонизатора, и им нет места в эпоху анти-романтизирования природы. Тут уже другая свобода, другое сопротивление, сопротивление массы через выбор.
Выбор выступать против отмены закона о домашнем насилии в России. Выбор хождения на митинги. Выбор регулярно перечислять небольшие суммы в приюты для собак. Выбор мыть мусор перед сортировкой. Выбор в сторону маленьких дел, которые формируют свой пузырь эскапизма и создают ощущение своей борьбы с системой.
Выбор не ездить на пляж своего детства - потому что этот кусок земли был захвачен своей же страной и единственный доступный способ сопротивляться этому - это не принимать.
Выбор говорить “нет, это неправильно” своим же родителям, что когда-то поддерживали падение одной огромной системы подавления личности, только чтобы сложить вокруг себя следующую.
Выбор оставить свои дом, работу, стабильность, выбор выбраться из своего пузыря и понять что этих малых дел было действительно мало.
А чего было бы достаточно?
В вынужденной эмиграции меня стало чаще тянуть к большой воде. Этакая иллюзия отпуска. Потом в карманах оседали камешки и ракушки - как символы релокации и насильной интеграции они складывались вместе чтобы продолжать существование в этой гибридной форме.
Гибридная форма мигранта, что больше не определяется в своей среде своим районом, уровнем владения языком, родом деятельности. Теперь мое главное определение - это то, что я русская, а я боюсь это лишний раз признать.
Я собрала все найденные предметы вокруг и зафиксировала их так потому что не могу зафиксировать себя.
